Право крови - Страница 87

– Ну конечно. Двое сыновей. А я теперь должен пойти и сказать французской депутации, чтобы они грузились на корабль и убирались с пустыми руками к своему королю Людовику. Похоже на насмешку, причем оскорбительную. Как будто мы затеяли всю эту возню только для того, чтобы над ними потешиться.

– Я сожалею, Ричард. Правда. Хотел рассказать тебе все раньше, но знал, что это будет непросто.

– Непросто? – Граф иронично хмыкнул. – Да во всей истории не бывало такого, чтобы король Англии женился на ком-то не из королевского дома! Со времен Этельстана. Никогда. Можно, конечно, поспрашивать летописцев в Белой Башне, но не думаю, чтобы такое когда-нибудь было. Да еще на уже замужней и с двумя младенцами.

Эдуард кивнул, а затем спохватился:

– Вообще-то они не младенцы. Старшему уже десять.

– Да ты что? А матери сколько? – спросил Уорик.

– Кажется, двадцать восемь. Или тридцать. Она мне не говорит.

– А, ну да. Старше тебя. Что ж, этого стоило ожидать. Была замужем, не королевского рода, мать двоих детей, старше тебя… Что-нибудь еще? Представляю, как меня будет расспрашивать посланник, а я буду нести невнятицу о том, как король Англии тайком женится, не заикаясь об этом ни одной живой душе! Кто же у вас присутствовал на венчании? В какой церкви оно проходило?

– В ее семейной часовне, в Нортгемптоншире. А вообще эти вопросы, Ричард, начинают меня утомлять. Я не школяр, а ты мне не учитель. Я все сказал. Как мой советник, можешь сказать французам, чтобы отравлялись домой. И хватит на меня глаза лупить. Джордж, за мной!

Правитель дал шпоры своему скакуну, направляя его галопом по мощеной улице. Следом без оглядки рванули двое рыцарей. Герцог Кларенский, восхищенно глянув на Уорика, кинулся вдогонку за старшим братом, встряхивая для скорости поводьями. Услышанным он был явно доволен.

Ричард остался в темноте один, будучи не в силах даже представить, что ему с восходом солнца говорить французской депутации.

24

Румяные от гордости и смущения, музыканты удалились, воздев над собой инструменты, – их уход сопровождался восторженным ревом. Восторгу способствовали и вино с элем, которые весь вечер текли рекой, не минуя ни одной пустующей кружки. За свечами на столе в пятнах света появлялись и удалялись темные фигуры, снова и снова наполняя кувшины и заменяя пустые блюда полными. Сорок гостей за обширным столом короля Эдуарда пребывали в превосходном и шумном настроении. Здесь с восторгом внимали рассказам каждого из мужчин о проявленной храбрости, а затем о том, как он давал деру. Первые сопровождались торжественными тостами и восславлением добродетелей, вторые вызывали задорный смех. Большинство присутствующих сражались в битвах или на турнирах. Меж собой у них имелись тысячи таких побасенок, и они лились без конца под пьяный гогот и вытирание замокревших глаз.

Король Эдуард холщовой тряпицей отирал с губ куриный жир, благодушно слушая во главе стола всю эту околесицу. Его жена сидела по правую руку и время от времени скрытно притрагивалась к его ладони: момент сокровенности, показывающий, что она думает о муже даже среди всего этого глумливого гвалта, смеха, божбы и сквернословия.

– Ну что, моя очередь? – рыкнул из-за стола ее отец, взмахивая кружкой так, что вино посеялось красными брызгами. – Ох, ущучили вы меня: прямо не знаю, что и сказать. Я не бегал ни от кого. Верите, нет? Ни от ко-го, клянусь честью!

Барон Риверс встал, грузно покачнувшись, и вызвал шквал восторженных возгласов.

Элизабет укрыла голову рукой, охваченная разом смехом и смущением. А барон покачивался, помаргивая в попытке припомнить, что он такое хотел сказать.

– Ах, да. Ни от одного мужика! А вот от бабы разок бегал. Жена рыбака, бабища во-от с такими ручищами, толще моих. Застукала меня со своей дочкой. Мы с ней терлись не хуже двух ножиков – вжик! вжик друг об друга! – под лодкой на берегу. О, благословенная молодость! За вас! И вот, стало быть, запах. Такой, знаете, запах рыбы там стоял, что у меня самого чуть стоять не перестало…

– Отец! – взмолилась Элизабет.

Барон Риверс примолк, таращась сверху на дочь мутноватыми слезящимися глазами.

– Что, далеко зашел? Да не-ет! Моя дочь, она создание нежное, особенно как мать двух отменных сыновей. По кружке моим внукам! Пускай знают, что на женщин у мужиков должны быть ибкие… то есть гибкие, как угри.

Поднялся невыразимый гвалт смеха, а Элизабет снова спрятала голову за согнутой в локте рукой. Двум ее мальчикам невыразимо льстило упоминание о них деда, и они приняли поданные им кружки с элем. При этом сочувственно переглянулись (до этого обоим уже пришлось сблевнуть в саду). Но как-никак они сидели с самим королем Англии и не могли ответить отказом на поднятый в их направлении кубок.

Уорик, как мог, участвовал в общем веселье, улучая моменты молчаливого общения со своим братом Джоном – где кивком, где взглядом. Новоиспеченная королева, едва прошла весть о предстоящей женитьбе, притащила в Лондон считай что всю свою родню. Не прошло и месяца, как уже не менее дюжины Вудвиллов расселились в палатах и особняках столицы, от замка Байнард до Тауэра и самого Вестминстерского дворца. «Ни дать ни взять голодные крысы, нашедшие дохлую кобылу», – так думал Ричард Уорик, хотя вслух такую мысль, разумеется, не оглашал, даже своему брату.

Граф исподволь оглядел братьев и сестер новой королевы. Половина из них уже осваивались в новой для себя роли хозяев жизни, что оборачивалось недурным доходом. Так, сестра Элизабет заделалась при ней же фрейлиной с жалованьем сорок фунтов в год.