Право крови - Страница 81

При нем лишился головы лорд Сомерсет, оставив ее на чурбане, к которому его подволокли из подвала, где он прятался от верных делу йоркистов. При воспоминании об исступленных плевках и проклятиях бывшего лорда Джон невольно улыбался. Удивительно, как живучи были те ланкастерские лорды и рыцари, что в попытке спрятаться от своей заслуженной участи буквально вгрызались в землю! Скажем, сэра Уильяма Тэйлбойса изловили в угольной яме и вытащили оттуда за ноги, а он при этом, чумазый, как черт, надсадно кашлял от угольной пыли. Их выслеживали и отыскивали десятками, и бывало, что их выдавали за монеты или из мести. Эта работа поглощала Джона Невилла с головой, и он знал, что опечалится в тот день, когда она подойдет к концу. Мир ни за что не принес бы ему ту отраду и награды, которую приносили последствия войны.

Единственным, что огорчало его в последнее время, была верная близость скорой поимки самого короля Генриха. Джон был уверен, что король по-прежнему в Англии. Наводящие следы вели к десяткам возможных мест на севере, особенно вокруг Ланкашира. Всего две недели тому назад в одном из заброшенных замков люди Джона Невилла нашли шапочку с ланкастерским гербом. Чувствовалось, что следы сходятся все вернее, а укрыватели короля все сильнее нервничают и отчаиваются, по мере того как преследователи, идя на каждый звук и запах, придвигаются все ближе к цели. Джон мог бы перепоручить эту задачу кому-нибудь другому – благо оставалось недолго, – но очень уж хотелось присутствовать при этом самому. Сказать по правде, охота на людей увлекала его больше, чем охота на оленей, волков или кабанов. Для тех, кто знает толк в ставках и играет так же свободно, как дышит, в этой забаве есть особый смак и соль.

Превозмогая растущее волнение, граф ехал по разрушенной дороге через лес Клитроу-Вудс. По всей логике, королю Генриху безопаснее всего в Ланкашире. Само звучание его фамилии происходит от древней крепости Ланкастер на северо-западе, одного из крупнейших замков Англии. Ланкашир – поистине родная земля Генриха, самая что ни на есть.

И все-таки семья Темпестов его выдала, то ли из преданности Йорку, то ли из обещания награды – Джон Невилл этого не знал, да ему, собственно, и дела не было.

Когда он прибыл в манор Темпестов, короля Генриха из своих комнат уже умыкнули. Вместе с ним сбежали трое: два священника и сквайр. Если взять на веру слова сыновей Темпестов, то как далеко могли беглецы уйти за день? У Невилла были люди, имеющие опыт в выслеживании беглых преступников. Даже на спекшихся в такую жару глинистых корках дорог такие люди достаточно быстро определяли один след поверх остальных. Их группа состояла из четверых, трех пеших и одного конного. Таких немного и сыщешь.

Граф Нортумберлендский цепко смотрел сквозь деревья, бросающие на лицо мягкие пятнистые тени. Находиться в этой солнечно-зеленой чаще, где могут скрываться разбойники и изменники, ему было не по нраву. Он предпочитал открытые пространства, где вольно свищет ветер. Нортумберленд для этого самое место – сплошь пустоши, долины и необжитые холмы, от вида которых занимается душа. Но приходилось ехать туда, куда ведут следы: долг, ничего не поделаешь.

Невилл вполголоса отдал приказания: восемь арбалетчиков вперед, еще полдюжины в хороших латах по бокам. Из-за зарослей ежевики и папоротника вокруг темп продвижения был не быстрее шага. Когда свет в чащобе сошел до полумрака, Джон послал подальше вперед двоих лучших следопытов – пару братьев-саффолкцев, не умеющих ни читать, ни писать. Они и меж собой-то разговаривали редко, зато на ходу нюхали воздух, как гончие, и, несмотря на всю свою темноту и грубость, знали, похоже, все уловки добычи. По ночам они спали в обнимку, из-за чего хозяин подозревал между ними самые низменные плотские связи. Пару раз он приказывал их сечь, но они лишь терпели и смотрели перед собой в тупом негодовании, после чего от них несколько дней не было проку.

Братья исчезли впереди в сквозных тенях леса, а охотники взялись прорубаться сквозь лиственные заросли. Местами здесь встречались звериные тропы, образованные за годы оленями и лисами. Для всадника в латах они были чересчур узкими, и медлительность продвижения просто бесила – как будто сам лес мешал пробираться через свои дебри. Невилл поджимал челюсть в безмолвном гневе. Если это так, если это сами деревья упрямятся и не дают пройти, то он тем более будет упорствовать в выполнении своего долга перед королем Эдуардом, поднявшим его, Джона, выше самых необузданных мечтаний и внявшим всем его молитвам.

Нога запуталась в каком-то вьющемся колючем стебле. Тихо чертыхнувшись, Невилл яростно дернул ногой. В эту секунду откуда-то спереди глухо ухнула сова, и он чутко вскинул голову. Братья-саффолкцы издавали этот клич, когда что-нибудь замечали, не желая при этом, чтобы добыча кинулась наутек. Джон нетерпеливо отхватил стебель кинжалом и высвободил ногу. При этом палая листва все-таки зашуршала, но охота, по счастью, шла не на оленя, который сейчас, безусловно, скрылся бы из виду. Люди Невилла прорубились через самые заросшие места, и Джон смог тронуться вперед, пока не заметил двоих следопытов, которые лежали пластом и смотрели поверх земли, идущей под уклон. Оттуда слышался переплеск воды. Лорд Невилл спешился и стал пробираться вперед со всей возможной осмотрительностью. Оба саффолкца повернулись к нему и засклабились ртами – зубов у обоих было всего ничего, да и те гнилые. Игнорируя следопытов, их господин вгляделся через листву березы, свисавшей к берегу. Корни ее были наполовину обнажены, а само дерево держалось так слабо, что если опереться на него, то, пожалуй, могло упасть.